Сейчас ему даже фамилии пропавших казались одинаковыми, мужчины, почти все мужчины, если бы не Ольга Романчук, то можно было бы объединить их по этому признаку. Табличка рассыпалась на отдельные ячейки, ни в одном столбце не стояли плюсы напротив каждой фамилии. Они жили в разных районах, работали в разных местах, не были знакомы друг с другом, вели разный образ жизни… Что же могло их объединять? Единственный плюс — столбец с возрастом, все пропавшие старше пятидесяти, кто-то уже успел выйти на пенсию. Мысли оперативника от усталости разбегались в стороны, не желая сосредоточиться и найти ту самую важную, главную зацепку — крошечный факт, который соединит разрозненные кусочки в одну картину. «С утра отправиться к родственникам инженера, потом опросить коллег Романчук о дне ее пропажи, одного заслать по семьям чиновников и бизнесменов, чтобы видели, что работа ведется. Крячко, чем ему заняться? Может быть, отработать версию с возрастом? А какая версия, что за маньяк, который убивает людей старше пятидесяти? И как его искать? Может, психолога привлечь, отработать этот вариант? Странно, конечно, что одна женщина и девять мужчин… вообще не вписывается в типичную для маньяка картинку… И кто все-таки пытался убить Горца, хорошо бы разузнать подробности смерти его партнера. Хотя Горецкий и утверждает, что произошла просто случайная авария, любой факт необходимо проверять. Как бы еще избавиться от «наружки», тяжело жить двойной жизнью, когда спина все время чувствует чужой взгляд».

Лев Гуров сам не заметил, как его голова склонилась вниз, он уперся щекой прямо в бумаги и задремал. Сквозь сон слышал голос Мичурина, с удивлением отмечая, что пенсионер с кем-то ведет долгий разговор в шесть утра. Но глаза никак не хотели раскрываться, несмотря на бьющий изнутри тревожный импульс «вставай, проснись, надо подготовиться к докладу у генерала, продумать, как добраться до управления незаметно для охраны Горца». Даже во сне все разбивалось на отдельные кусочки, мысли, догадки, отчего брови Льва сошлись в печальную скобку, а губы сжались в суровую линию, словно пытаясь остановить тревожный поток.

Разбудили его знакомые голоса. Спросонья Лев поднял голову и с удивлением прислушался — почему в квартире Мичурина звучит голос его начальника, генерала Орлова. Он едва успел привстать с дивана, чувствуя, как все тело затекло от короткого сна в неудобной позе, как в дверях показался и сам Петр Николаевич. Одет генерал был странно: спортивный костюм, кроссовки, на голове мягкая повязка, которую используют бегуны во время занятий, чтобы пот не тек на глаза. Петр Николаевич бодро воскликнул:

— Доброе утро, Лев Иванович! А мы тут с Иваном Митрофановичем уже кофе распиваем, ранние пташки!

Лев удивленно прислушался к звукам с кухни, потом не удержался и спросил без соблюдения всяких формальностей, к тому же вид начальника был как раз уместен для разговора без церемоний:

— Петр Николаевич, а вы откуда здесь? И вы… — Со сна он не мог подобрать слов, чтобы вежливо выразить свое удивление странным нарядом генерала.

Но тот и сам уже радостно ответил на все незаданные вопросы:

— Почему я вышел на пробежку и оказался вдруг в квартире пенсионера МВД? Ну, как тебе сказать, провожу оперативное мероприятие и применил маскировку, чтобы сбить с толку тех, кто у подъезда караулит. — Петр Николаевич Орлов покачал головой. — А если без официоза, то, Лев Иванович, расстроен я. Что мой лучший сотрудник меня проигнорировал, не сообщил об опасной ситуации. Не доверяешь мне, Лев?

Гуров опустил голову, будто провинившийся школьник:

— Не хотел беспокоить, Петр Николаевич. Планировал сегодня доложить вам о произошедшем. Вас и так задергали, еще я в историю вляпался.

Орлов стукнул слегка кулаком по плечу подчиненного:

— Я же не барышня кисейная, Лев, я опер, такой же, как и ты. В обморок не грохнусь, если плохие новости услышу. И должен понимать, что с моими сотрудниками, с моим отделом происходит. Я всегда вас прикрою, ты же знаешь. Горой в любой ситуации. Мне утром позвонил Иван Митрофанович, пока ты спал, рассказал о нападении на кладбище, о вашем предположении, что вернулся Горец. Про слежку, поэтому я в таком виде. Пришлось изображать, что вышел на пробежку, чтобы подозрений не вызвать. Хотя твой наблюдатель дрыхнет сладко в машине, я проверил, тот еще работничек. Поэтому считай, что у нас тут ранняя планерка, будем принимать решение, как двух зайцев поймать — Горца прощупать и свои дела доделать. Даю тебе пятнадцать минут на душ и прочие процедуры, приводи себя в порядок — и на совещание.

Лев кивнул согласно и направился в ванную, где включил почти ледяную струю и встал под нее. Прохладная вода мгновенно смыла сонливость, голова заработала, и он вдруг радостно воскликнул от пришедшей в голову идеи.

В это время на кухне прервался разговор, и Орлов с удивлением переспросил:

— Песни, что ли, поет в душе?

Иван Митрофанович добродушно закивал:

— Пускай поет, стены толстые. Взбодриться надо парню, столько всего навалилось. Вы как сами думаете, Петр Николаевич, как дальше действовать? С жильем-то проблем нет, пускай сколько надо у меня живет Лев. Но как же с расследованием, что делать? Ведь ребята Горца сразу срисуют, что он действующий опер.

Генерал нахмурился, отхлебнул глоток горячего напитка:

— Избавиться надо от Горца, мешается под ногами со своими деньгами и просьбами о сотрудничестве. Думаю, может, поговорить с ребятами из смежного ведомства, пускай его ФСБ возьмет в разработку, выдернут пару раз на разговор, и он от страха разоблачения сам ноги обратно за границу унесет. Нам возиться с ним смысла нет, дележка общака и бандитские разборки — те давно в прошлом. Там справедливости нигде нет, вор у вора украл, так что и силы тратить не стоит на разработку.

Осторожный Мичурин задумчиво нахмурился:

— А не навредим Льву? Денег у Горца много, а принципов мало, вернее, один — получить все, что он захочет, любым путем. Я думаю, и так за ним наблюдение пустил, на работу к себе тащит, потому что подозревает что-то. Может быть, думает, что нападение подстроено и Лев — подсадная утка для его окружения, вот и подпускает как можно ближе перед ударом. Если начнется с фээсбэшниками общение, он только в своих подозрениях утвердится.

Петр Николаевич с досадой возразил:

— Ну а что нам делать, как с ним по-другому? Согласиться, чтобы мой лучший опер на бандита работал и искал неизвестного стрелка, пока у нас люди пачками пропадают?

Пенсионер промолчал в ответ, не зная, какой вариант предложить. Как вдруг за их спинами раздался бодрый голос Гурова:

— Петр Николаевич, я думаю, появление Горца связано с исчезновением людей.

Мужчины